И.В. Баженов. Крещение Иоанново и христианское

И.В. Баженов

Крещение Иоанново и христианское

(Костромские епархиальные ведомости, 1914; № 1, отдел неофициальный, с. 8–15; № 2, отдел неофициальный, с. 36–45)

(№ 1, с. 8)

После многовековых ожиданий иудеев наконец наступило предвозвещенное святыми пророками время явления обетованного Мессии, так как предопределенные для этого седьмины Данииловы (Дан. 9, 24—27) уже приходили к своему концу и уже исполнилось пророчество патриарха Иакова об оскудении князя от Иуды (Быт. 49, 10), ибо на престоле Давида восседал чужестранец Ирод идумеянин. Но грядущему Мессии, по пророчествам святых Исаии (Ис. 40, 3—5) и Малахии (Мал. 3, 1), имел предшествовать необыкновенный посланник, предуготовитель пути Мессии. Таким Предтечей Его явился в 779 году от основания Рима (ср. Лк. 3, 1—3) Иоанн, сын праведных священника Захарии и Елизаветы, свыше предуказанный еще до рождения своего (Лк. 1, 13—17). Спустя полгода по рождении Иоанна (Лк. 1, 36) чудесно наитием Святого Духа родился от Преблагословенной Девы Марии Иисус — Мессия, бывший чаянием народов. Вот уже около тридцати лет прошло после этого; но Иисус все еще тихо и сокровенно проводил дни Свои в бедном жилище мнимого Своего отца — плотника Иосифа — в незначительном галилейском городе Назарете. Необычайное рождение Иоанна от престарелых Захарии и Елисаветы, затем чрез полгода последовавшее на вифлеемских полях явление пастухам ангелов с благовестием о родившемся Спасителе мира (Лк. 2, 8—14), далее дивное велегласное в храме пророчество праведного старца Симеона и Анны пророчицы о Богомладенце Иисусе (Лк. 2, 25—38), знаменательное прибытие восточных волхвов в Иерусалим для поклонения этому новорожденному Царю Иудейскому (Мф. 2, 1—11) — все эти произведшие большую сенсацию в иудействе, необыкновенные события теперь, ко времени явления Иоанна Захариина на проповедь, можно полагать, были уже забыты или сохранялись в памяти очень немногих иудеев. Вероятно, изгладилось из памяти жителей города Иерусалима и то поразительное впечатление, какое на ученых книжников и толпу поучаемых ими в притворе храма произвел двенадцатилетний Иисус дивными Своими ответами и вопросами (Лк. 2, 46—49). Вслед за этими явлениями, которые для внимательных к путям Промысла Божия заключали в себе явные признаки имеющего вскоре последовать явления Утехи Израилевой, наступило продолжительное молчание. При безотрадном для еврейского народа направлении современных представителей иерархической власти (в лице синедриона и первосвященника), (с. 9) умственного просвещения и нравственности (в лице ученых книжников, фарисеев и саддукеев), при тиранической языческой политике правителя Иудеи Ирода, проявившейся в тяжелых и горьких для Израиля угнетениях и порабощенности, еврейский народ однако же продолжал свято хранить веру в свое высокое призвание и сохранять в сердце светлую надежду на имеющего из его среды явиться Мессию. Без сомнения, это было время самого напряженного в еврейском народе ожидания обетованного Мессии. Но особенно твердая и определенная вера и притрепетная надежда на скорое явление Мессии наполняла, озаряла и согревала сердца благочестивых израильтян.

И вот в пятнадцатом году царствования римского императора Тиверия (Лк. 3, 1—2), во время праздника труб, когда иудеи совершали законные омовения в священных водах реки Иордана, явился на берегах его Иоанн сын Захариин, о котором как Предтече Мессии было предвозвещено пророками Исаией и Малахией. Одетый в грубую верблюжью власяницу, стянутую у чресл кожаным поясом, имея густые длинные, как у назореев, волнующиеся волосы на голове, из-под которых выступает сухощавое молодое, но уже сильно изможденное суровыми подвигами выразительное лицо с отпечатком продолжительного самоуглубления, с блестящими глазами, полными живой энергии, Предтеча Мессии Иоанн уже самым внешним своим видом не мог не привлечь к себе пытливые взоры иудеев и вскоре же оживил в их сознании образ могучего фесвитянина пророка Илии. И самая суровая речь этого подвижника была в духе и силе древних ревнителей Иеговы. Живо ощущая в себе благодатное воздействие Духа Божия (Лк. 3, 2; Мф. 21, 25—26), Иоанн Захариин должен был обличить всю хитрую политику раввинов и фарисеев и кривые людские пути, смягчить грубость евреев своей проповедью о покаянии, и возбуждением решимости к исправлению сделать их способными к принятию Мессии во время этого мирного Его посещения. И вот Иоанн громогласно и решительно потребовал покаяния от народа, если только он желал избежать наступающего гнева Божия и стать членом открывающегося нового Царства. «Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное» (Мф. 3, 2), Царство Божие — вот первая призывная проповедь Иоанна к народу в том смысле, что иудей должен отказаться от своих злых навыков, пороков, страстей, от зла во всех его проявлениях, от своих предрассудков, словом — в образе мыслей и самой жизни перемениться к лучшему. Для того чтобы (с. 10) быть непременным членом мессианского Царства, Царства праведности и истинной святости, чтобы иметь участие в великих его благах, недостаточно одного звания сынов Авраама. Грядущее благодатное Царство вскоре уже откроется, однако не для тех иудеев, которые погрязли в чувственности и пороках. Этим лукавым и развращенным предстоит испытать грозный, Страшный Суд Мессии, от которого свободен будет только тот грешник, кто, оставив лицемерие, принесет искреннее раскаяние о совершенных грехах своих и сотворит плоды достойные покаяния в виде совершения различных дел искренней любви и милосердия к бедным и тому подобного (Мф. 3, 2—12; Лк. 3, 3—14).

Полная высокого вдохновения и глубокой убежденности энергическая проповедь святого и самоотверженного Иоанна сына Захариина, который уже ранее своего явления Израилю обращал на себя общее внимание суровым подвижничеством в диких иудейских пустынях неподалеку от Иерусалима, проникла в глубину душ израильтян, увлекла волю и сильно потрясла сердца, особенно тех, пламенные желания которых и все стремления ко спасению сосредоточивались в лице обетованного Мессии и открытии благодатного Его Царства. Быстро разнеслась по всей Палестине стоустая молва о явлении высокого проповедника покаяния, и приходившие к нему стали уразумевать, что с появлением этого светильника горящего и светящего (Ин. 5, 35) действительно приблизилось благословенное и приятное лето Господне. Но Иоанн не ограничивался одной проповедью о покаянии и Царстве Небесном, которая легко могла изгладиться из памяти и сердец его слушателей по их грубости и невнимательности. На Востоке преимущественно никакое религиозное учение не применялось без видимого его изображения, которое могло бы действовать на чувства и воображение. Сообразно темпераменту и обычаям еврейского народа, Иоанн старался чувственные сердца приходивших к нему иудеев возбудить внешним способом, который не мог остаться без продолжительного впечатления на них. Проповедь свою Иоанн Предтеча символически выражал в обряде крещения, о чем святые евангелисты повествуют в словах: «Явился Иоанн, крестя в пустыне и проповедуя крещение покаяния для прощения грехов» (Мк. 1, 4; Лк. 3, 3). И стекавшиеся во множестве из Иерусалима и прииорданских местностей иудеи, проникаясь живым словом вещего проповедника покаяния, «крестились от него все в реке Иордане, исповедуя грехи свои» (Мк. 1, 5; Мф. 3, 5—6).

(с. 11) Как же и в каком порядке Предтеча Христов совершал «крещение покаяния»? На этот вопрос не находим полного ответа в тех местах Священного Писания, где упоминается об Иоанновом крещении. Только на основании древнего церковного предания (в синаксаре на праздник Крещения Господня, у Евфимия Зигабена и других) можно с достоверностью представить образ и форму совершения Иоанном крещения в следующем виде. Крестя в водах Иордана и останавливаясь для этого там, где было много воды (Ин. 3, 23), Иоанн Предтеча вместе с крещаемым входил в воду, прямое указание на что дается в сказании Дееписателя об евнухе царицы эфиопской и апостоле Филиппе — именно, что они «сошли оба в воду, … и [Филипп] крестил его» (Деян. 8, 36—39), и косвенное указание в повествовании евангелистов о том, что «крестившись Иисус … вышел из воды» (Мф. 3, 16; ср. Мк 1, 10). Введя крещаемого в русло вод Иордана, Иоанн омывал его своими руками, потом, доколе крещаемый находился в воде, Креститель, возложив на его голову руку свою, требовал, чтобы тот принес искреннее исповедание своих грехов — с обязательством вести жизнь новую, благочестивую. Затем Иоанн погружал покаявшегося с головой в воду при произнесении слов: «Крещаю тебя во имя Грядущего» (ср. Деян. 19, 4), и наконец выходили оба они на берег, где получивший крещение, по облечении в белую одежду — символ чистоты (обычай, усвоенный в христианстве, Еф. 4, 22—24), в благоговейной молитве просил Всевышнего (ср. Лк. 3, 21) подкрепить его немощные силы и направить на путь добродетелей.

Теперь спрашивается: совершавшееся в таком виде Иоанном крещение представляло ли собой самостоятельное учреждение; затем, какой характер и значение для крестившихся оно имело; и наконец, в каком отношении Иоанново крещение находится к христианскому? Решение этих вопросов, естественно возникающих при рассуждении об Иоанновом крещении, и составляет интерес последующей трактации.

К проповеди своей о покаянии Иоанн Предтеча присоединил знаменательный обряд крещения, сделавши его символом, внешним выражением искреннего покаяния крещаемых. Рассматриваемый со внешней стороны, обряд Иоаннова крещения отчасти напоминает бывшие вообще у древних народов общественные и частные очищения или омовения, которые, независимо от гигиенического значения, составляли священный обряд. Так, законом Моисеевым предписано (с. 12) было евреям предварительно принесения всякой жертвы (Числ. 8, 6—7; 19, 7—12) совершать омовения или погружения в воду, которым присвоялось значение уничтожения нравственной скверны, таинственного очищения души от грехов и вообще значение обновления всей жизни. В период после-маккавейского восстановления культа был установлен еврейскими раввинами особый, подобный крещению обряд для тех, кто из язычников принимал еврейскую веру. Тогда как для одних из язычников, желавших сделаться членами иудейской церкви, так называемых прозелитов правды или завета, считалось обязательным исполнение всех трех обрядов: обрезания, крещения и жертвы всесожжения, для облегчения перехода других в иудейство, именно тех из язычников, которые очень страшились тяжелой операции обрезания, по снисхождению признавалось достаточным только совершение омовения через погружение вместе с жертвой всесожжения, каковое требование применялось одинаково и к прозелитам уже ранее обрезанным, например египтянам, ефиоплянам, и к женщинам. Это крещение было символом отречения от идолослужения и языческих суеверий, причем предварительно крещения такого прозелита производилось испытание искренности его желания присоединиться к новой вере, и руководившийся каким-либо недостойным расчетом, страхом ли или выгодами, или любовью к иудеянке не был принимаем в общество членов народа Божия. С другой стороны, исповедание грехов, которого требовал Иоанн Захариин от желавших креститься еще до погружения в воду, не было чуждо евреям. Уже со времен Моисея оно вменялось законом в обязанность для жертвоприносителя, который, по описанию раввинов, должен был при сокрушении сердца пред священником возлагать руки на голову между рогами жертвенного животного. Еще известно, что в великий день Очищения первосвященник от имени всего Израиля исповедывал над головой живого козла все беззакония, преступления и грехи Израилевы и возлагал их на голову козла, которого затем предавал проклятию с отпущением в пустыню, после чего сам первосвященник должен был совершить полное омовение своего тела (Лев. 16, 21—28). Моисей и другие пророки в своем пламенном рвении о спасении народа любили приносить Богу покаяние в его грехах (ср. Иоил. 2, 17) и требовали от евреев внутреннего очищения, знаком которого было наружное омовение. В сознании евреев вообще укоренилось глубоко то убеждение, что по(с. 13)каяние, соединенное с исповеданием грехов, привлекает благословение Божие (Филон).

Но, находясь во внешнем соотношении с уже практиковавшимися обрядами, Иоаннов обряд крещения покаяния имеет свои особенности и если не сам по себе, то по своему применению является новым, самобытным, представляя собой такое священнодействие, в котором те ранее бывшие обряды вследствие видоизменения их получили особый и глубоко знаменательный смысл. Прежде всего, уже то в Иоанновом крещении составляло отличительную черту, что Предтеча Мессии назначал свой обряд крещения покаяния отнюдь не для язычников, от которых иудейские раввины требовали крещения или погружения в воду в знак присоединения их к народу завета Божия. Иоанн вменял обряд крещения всем ожидавшим пришествия Мессии чадам Авраама, между тем никогда и никем прежде не предлагалось, чтобы Израиль проходил чрез крещение покаяния. В этом отношении Иоанново крещение являлось, по-видимому, как бы средством посвящения самих крещаемых иудеев в новую религию и отсюда не могло не быть чем-то загадочным для иудеев. И вот при всеобщем удивлении народа к Иоаннову крещению как особенному, отличительному от крещения, совершавшегося над прозелитами, к Иоанну Предтече потому и было отправлено посольство от синедриона, что последний не мог допустить мысли, чтобы еврей, рожденный от потомства Авраама, соблюдавший закон и другие условия завета с Богом, нуждался еще в каком-либо средстве для подтверждения своих прав на участие в благах Царства Мессии. Не могло не быть известно евреям, что пред заключением первого завета с Богом Моисею повелено было приготовить Израиля к тому символическим очищением или крещением его лиц и одежд. Маймонид, находя указание на практику крестить прозелитов даже в Исх. 19, 10, указывает также, что Израиль крестился пред вступлением в завет с Богом. В Керит. 9а крещение Израиля доказывается на основании Исх. 24, 5—8, потому что, предположительно, каждому окроплению кровью предшествовало погружение. В Сифра Числ также ясно говорится о «крещении» как об одном из условий, за которые Израиль был допущен в завет. Так и начало Нового Завета, при котором еврейский народ прежде других думал войти в Царство Божие, было предварено символическим Иоанновым крещением тех, которые имели быть истинным Израилем и получить или принять новый (с. 14) Закон Божий, Закон Мессии. В таком случае обряд крещения самих иудеев имел получить не только новое значение, но и быть глубоким и истинным ответом на призыв Иоанна. Далее, примечательно и то, что святой Иоанн, как бы священник, был самолично совершителем крещения над иудеями, между тем законные очищения производились самими иудеями без всякого стороннего посредства (ср. 4 Цар. 5, 9—15); у иудеев, как и у язычников, при омовениях не требовалось присутствие особого служителя или лица, имевшего священный сан. Самое исповедание грехов в той форме, в какой оно требовалось Иоанном предварительно крещения, могло быть обязательно только для иудеев как необходимое условие вступления их самих в новое Царство, и потому было отлично от исповеди прозелитов. Кающийся иудей исповедует грехи свои лично пред Иоанном Крестителем, а не над головой жертвенного животного, при чем он не требует жертвоприношений, а вместо того погружает покаявшегося в водах. Когда иудеев погружал в воды Иордана такой святой человек, как Иоанн, когда крещение сопровождалось смиренным исповеданием грехов, священными обетами об исправлении и надеждой на прощение грехов, если обеты оказывались достаточно устойчивыми, и когда все это делалось с целью приготовления людей к принятию Мессии, то все это, без сомнения, было новостью в Израиле.

Отсюда можно видеть, что самая обстановка внешняя, при какой Иоанн совершал свой обряд крещения покаяния, определяет его как учреждение не совсем обыкновенное, как учреждение отличительное. В целом своем будучи свойствен исключительно Предтече Иоанну, обряд этот уже в указанных особенностях и еще более по существу был отличен от употребительных ранее подобных обрядов при отречении язычников от своей религии для перехода в иудейство или от ежедневных у ессеев обрядовых погружений, совершавшихся без мысли о покаянии, и очевидно являлся новым священнодействием в смысле посвящения самих иудеев в религию совершеннейшую. На этот отличительный или новый характер Иоаннова крещения выразительно указывает и самое чрезвычайно сильное возбуждение в членах синедриона, которые при своей обязанности следить за каждым религиозным движением в народе настолько заинтересовались необычайной крестительной деятельностью сына Захариина, что сочли своим долгом, не без злого, впрочем, умысла, отправить к нему официальную депутацию из священников (с. 15) и левитов для формального допроса о миссии Иоанна и цели ее (Ин. 1, 25). Откуда же, спрашивается, Иоанн усвоил такой обряд крещения, который видимо составлял отличительное для его мысли священнодействие? Предтеча Господень, как видно из собственного его свидетельства (Ин. 1, 33), без сомнения, в самый момент таинственного призвания своего к высокому служению (Лк. 3, 2—3) получил особенное повеление Божие на совершение крещения покаяния. Поэтому Иоанново крещение по своему происхождению несомненно было с небесе, явилось учреждением Божественным, чем, впрочем, признавали его и сами иудеи (Мк. 11, 30—33); обряд же этого крещения, сам по себе простой, был только приспособлен к обычаям и понятиям иудейского народа, который обычно представлял внутреннее очищение под образом омовения телесного. И Сам Спаситель наш в ответ Иоанну, удерживавшему Его — Святейшего и Чистейшего — от назначенного для грешных крещения, говоря: «Оставь теперь; ибо так надлежит нам исполнить всякую правду» (Мф. 3, 15), указывает, что крещение Иоанново, будучи обязательным для всякого иудея, представляло собой теперь как бы предписание Закона Божия, и таким образом признает крещение Предтечи за одно из таких Божественных учреждений, которое входило в план Божественного дела искупления людей.

(№ 2, с. 36)

III

Какой же таинственный смысл и значение заключало в себе Иоанново крещение в его особенностях? Назначая крещение покаяния как новое средство к оправданию для самих иудеев, которые уже издревле упражнялись в омовениях и жертвоприношениях, Иоанн через то давал возможность уразуметь, что все иудеи грешны и нуждаются в надлежащем очищении от грехов, которое однако же не может быть ими достигнуто путем исполнения внешних обрядов закона Моисеева, ни самыми жертвами. Самобытным своим крещением Предтеча Господень безмолвно извещал о том, что обряды иудейских очищений уже не действенны в себе и вскоре будут иметь конец. По взгляду историка Евсевия Кесарийского, крещение покаяния было употреблено Иоанном для того, чтобы мало-помалу отвлечь иудеев от обрядов закона Моисеева. С другой стороны, совершаемое Иоанном, вместо законного заклания животных за грехи иудеев, погружение исповедуемого в воду заключало образное указание на то, что иудеи достойны смерти за свои грехи (ср. Рим. 6, 3), простить которые и, следовательно, избавить от смерти может требуемое от них только покаянное обращение к милосердию Божию с твердой решимостью впредь вести жизнь святую, богоугодную.

Что касается значения крещения покаяния для иудеев сравнительно с обрядовыми их очищениями и вообще, то оно отчасти зависело от самой личности Крестителя и определялось самым существом и характером высокой миссии его как Предтечи Христова. Прежде всего, не следует опускать (с. 37) из вида ту особенность Иоаннова крещения, что оно совершаемо было им лично, непосредственно. Между тем в древности так высоко было мнение о святости лица, известного своими добродетелями, что почиталась священной та вода, к которой он прикасался. Верили также, что присутствие такого добродетельного человека в воде при общих омовениях было знаком особенного его доверия и доказательством дружеского расположения. Отсюда-то происходило верование, что омовение, произведенное мужем высокой святости, имело особую действенность для удостоенных того. Соответственно этому верованию и твердо сложившемуся у иудеев представлению о необыкновенной святости Иоанна Крестителя становится понятным то, что вода, которой Иоанн совершал крещение иудеев своими руками, как соприкасавшаяся с телом его почиталась имеющей особенную действенность, великую силу, способную очищать от прегрешений; к тайному же и искреннему исповеданию их, без сомнения, много располагало само знаменательное присутствие столь святого мужа в воде при крещении. И если у иудеев в некоторой степени очистительная сила приписывалась законным омовениям, которые делали человека достойным принять участие в жертвоприношениях, то требуемое святым Иоанном крещение или погружение в воду должно было иметь значение высшее для чад Авраама и, несомненно, было более действительным средством получить прощение грехов, чем даже жертвы законные. Крещение Иоанново потому уже было выше всех обрядовых очищений, что не требовало по себе разнообразных жертв и не делало такого различения между грехами, по которому одних из них могло бы оно очищать, в отношении же к другим было бы бессильно; и однако же для того, чтобы проявить свою силу, крещение имело нужду во вспомогательном средстве, каковым и было искреннее исповедание грехов как приготовительный к крещению акт.

Уже самая необычайная и высокая миссия великого подвижника Иоанна Захариина придавала его крещению особенное значение и давала ему место в ряду спасительных для иудея средств. Предреченный пророками Исаией и Малахией, Предтеча Иоанн имел целью путем воспитания, призыва к высокой нравственной чистоте и истинной праведности (Лк. 1, 17; 3, 8) подготовить иудеев к достойному принятию Мессии и усвоению благодати искупления, имевшего совершиться чрез Него. На эту цель служения сам Креститель указывает в своей проповеди, говоря: «Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное»… «я крещу вас в воде в покаяние» (Мф. 3, (с. 38) 2, 11). Таким образом, существенную черту служения Иоаннова составляло возбуждение и требование покаяния от иудеев, которое, в свою очередь, было средством возбуждения веры в грядущего Искупителя мира. Что же касается собственно крещения Иоаннова, то оно торжественно изображало собой покаяние, внутреннее духовное омовение и ту чистоту душевную, без которой Царствие Божие не могло быть ни принято, ни установлено; оно было внешним свидетельством решимости крещаемого оставить прежнюю жизнь греховную, было выражением того, что погружающийся в воду желает, чтобы благодать очистила его от исповедуемых им грехов подобно тому, как вода очищает его от телесной нечистоты. Составляя таким образом дополнительную и как бы заключительную сторону покаяния, крещение Иоанново было одним из последних средств, служивших подготовлением иудейского народа к высшему духовному крещению. Соответственно самому служению Иоанна в качестве Предтечи Мессии, явившегося членом лишь ветхозаветной Церкви (ибо Иоанн не дожил до открытия предвозвещенного им Царства Божия: Ин. 3, 28—30; Мф. 14, 1—12), или последним звеном между ветхозаветным и новозаветным Израилем, и крещение его носит на себе характер по преимуществу ветхозаветный, подготовительный и как бы прообразовательный по отношению к действиям новозаветным. По выражению святого Кирилла Александрийского, «как закон Моисеев некоторым образом служил приготовлением к будущим благам и духовному богопочтению, заключая в себе сокровенную истину, так и крещение Иоанново содержит в себе приготовительную силу». Поэтому святые отцы Церкви крещение Иоанново называют «не совершенно духовным», предначинательным актом, предуготовительным к крещению Христову, только приводящим крещаемых к покаянию для того, чтобы они уверовали в Мессию. Иоанн призывал иудеев покаянием во грехах предуготовить себя к тому освобождению от греха, которое имел даровать им пострадавший за грехи Сын Божий. О таком значении своего крещения сам Предтеча пред своими слушателями засвидетельствовал, сказавши, что он пришел крестить только водой, для того чтобы предвозвестить Израилю об имевшем вскоре за ним явиться Мессии, Который будет совершать крещение высшее (Ин. 1, 26—34). «Я крещу вас в воде в покаяние, но Идущий за мною сильнее меня; я не достоин понести обувь Его; Он будет крестить вас Духом Святым и огнем» (Мф. 3, 11). В этих многозначащих словах святого Иоанна суще(с. 39)ственно определяется общий характер и значение его крещения в отношении [к крещению] Христову или христианскому, как будет видно из последующего рассмотрения.

Характеризуя крещение Предтечи Христова, святой апостол Павел так говорил некоторым его ученикам: «Иоанн крестил крещением покаяния, говоря людям, чтобы веровали в Грядущего по нем, то есть во Христа Иисуса» (Деян. 19, 4). По словам блаженного Иеронима, «те, которые получали крещение от Иоанна, крещаемы были во имя Господа Иисуса, Который имел прийти после него». Подобно этому говорит святой Амвросий: «Иоанн крестил в отпущение грехов, но не в свое имя, а во имя Христа». В этих свидетельствах имеется косвенное указание на то, что Предтеча Мессии совершал свое крещение с произнесением определенной формулы: «Крещаю тебя во имя Грядущего» или «Я крещаю тебя и привожу к вере (посвящаю) во Христа, имеющего прийти» [1]. Так в крещении Иоанновом материя — вода уже начинает оглашаться таким голосом, который возвещал о Слове, имевшем сообщить этой материи силу, между тем иудейские омовения и очищения не имели формы и слов, способных уяснить цель, обозначить их силу и действия, и это составляло отличительную для крещения Предтечи черту и вместе превосходство. Но, требуя от крещаемых покаяния и веры в грядущего Мессию, крещение Иоанново было само по себе только освящением людей пред наступлением Нового Завета Божия и подготовительным началом к нему и не могло быть вполне достаточным средством оправдания; оно имело целью только возбудить в людях сознание в своей греховности и вызвать покаянное обращение к милосердию Божию о помиловании и очищении от грехов, а не исходатайствовать полное, всесовершенное прощение и спасение. Если же у евангелистов Марка (Мк. 1, 4) и Луки (Лк. 3, 3) сказано, что Иоанн проповедовал крещение покаяния «во оставление грехов», то, по мнению святого Иоанна Златоуста, это значит лишь то, что «он убеждал к сознанию и покаянию во грехах, чтобы иудеи удобнее получили отпущение грехов, имевшее быть после… Да и каким образом могло быть прощение {b} грехов, когда еще ни жертва на Голгофе не была принесена, ни Дух Святый не сходил, ни (с. 40) грехи не были заглажены?». Где же заключается освобождение человека от греха и смерти? В крещении Христовом, и на него как на действенное таинство указывал Предтеча Мессии (Мф. 3, 11). Иоанново же крещение пока давало только право на принятие нового и высшего крещения Христова, в котором предуказано и должно было последовать действительное отпущение грехов. Блаженный Августин так выражает эту мысль: «Я верю, что Иоанн крестил водою во оставление грехов, но самым делом совершается это только в крещении христианском. Иоанн преподавал такое крещение, которое принявшего оное побуждало признать необходимым крещение Господа. Те не возрождаются, которые крещаются крещением Иоанновым; им только для Господа люди были приготовляемы и только в Нем Одном могли получить возрождение». Одинаковую мысль раскрывает святой Иоанн Златоуст в следующих словах: «Крещение Иоанново было хотя и гораздо выше иудейских омовений, однако же ниже нашего христианского крещения: оно служило как бы мостом между ними и переводило от одного к другому, и только в зародыше и обетовании заключало то, что последнее совершало самым делом». Так крещение Иоанново, быв не более как внешним символом чистоты внутренней и продолжающегося покаянного чувства крещаемого, не сообщало очищающей и исцеляющей от грехов благодати Святого Духа, источник которой открылся искупительной смертью Иисуса Христа (Ин. 7, 39; 16, 13—15; 20, 22—23), но оно ближайшим образом располагало крещаемых и способствовало к принятию благодати Божией и таким образом являлось как бы введением в таинства нового благодатного Царства.

Не таково крещение Мессии, ибо «Он будет крестить … Духом Святым и огнем» (Мф. 3, 11). Это значит: «Господь Иисус соединит оба крещения — и водой в покаяние, и Духом в возрождение» (святой Василий Великий). По изъяснению святого Златоуста, Креститель в словах: «Он будет крестить Духом Святым» «разумел и отпущение грехов, и отъятие наказания, и оправдание, и освящение, и освобождение, и братство, и участие в наследии, и обильное излияние Святого Духа». Присоединенное же к ним выражение «и огнем», по толкованию большинства отцов и учителей Церкви, указывает на очищающее и воспламеняющее душу крещаемого действие Духа Божия, Который, подобно огню, потребит и очистит всякую внутреннюю греховную нечистоту и, воспламенивши душу любовью Божественной, произведет в чело(с. 41)веке пламенную ревность к жизни святой и богоугодной. Креститель Иоанн как бы говорил: «Вместо моего крещения, которое, как и все ветхозаветные окропления и омовения, сообщает оскверненным лишь плотскую чистоту (Евр. 9, 13), в крещении Христовом при внешнем действии погружения в воду Дух Святой будет — вообще — всецело обновлять и ожитвотворять человека и — в частности — поедать, истреблять, уничтожать подобно огню тернии его прегрешений, всякую духовную скверну». О высоком благодатном действии этого крещения Христова апостол Павел так учит в своем обращении к коринфским христианам: «Вы омылись, освятились, оправдались именем Господа нашего Иисуса Христа и Духом Бога нашего» (1 Кор. 6, 11) {с}. И только крещение христианское совершенно возрождает крещаемого, делая его «новой тварью» (2 Кор. 5, 17) {d}, «человеком новым, созданным по Богу, в праведности и святости истины» (Еф. 4, 24; Гал. 3, 27) {е}, и вводит крещаемого из естественного греховного состояния в благодатное, которое само по себе есть состояние совершенного примирения и общения с Богом. Крещение Христово, таким образом, не есть только сообщение даров Святого Духа в большей или меньшей степени, а есть полное всеобъемлющее и в высшей степени животворное излияние Духа Божия и, проникая в самое существо человека, возрождает его, делает человека причастником и наследником всех духовных благ, приобретенных людям спасительной смертью Сына Божия. Этой-то великой благодатно-возрождающей, творчески-жизненной силы и действия Иоанново крещение не имело, и потому оно по достоинству и значению своему далеко отстоит от крещения христианского. Великое преимущество последнего достаточно может быть определяемо тем существенным отличием, какое установлено между священным таинством, каково христианское крещение, и обрядом, чем было Иоанново крещение. К тому же христианское крещение есть первое священное таинство и, по выражению святоотеческому, является истинной дверью в Церковь Христову. Как у иудеев без крещения водой невозможно было сделаться членом народа Божия, подобно тому крещение Духом Святым составляет необходимое условие для достижения Царствия Божия, как и указал Иисус Христос Никодиму в словах: «Если кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Божие» (Ин. 3, 5). Потому-то святые апостолы находили необходимым совершать христианское крещение даже над теми, кто уже принял крещение Иоанново, и вообще придавали кре(с. 42)щению такую важность, что не считали свободными от него даже тех, которые получили Духа Святого (Деян. 18, 25; 19, 3—5), и это явственно указывает на общепризнанное еще в первенствующей Церкви Христовой превосходство таинства крещения пред Иоанновым обрядом-крещением.

Кроме высокой догматической идеи, христианское крещение по своему универсальному характеру и назначению отличается от Иоаннова крещения. Последнее, быв подготовительным для иудеев средством к вступлению в Царство грядущего Мессии, ограничивалось только иудейским народом (Мф. 3, 5—7; Мк. 1, 5; Лк. 3, 12—14), ибо в новозаветном Священном Писании нет ни одного места, на основании которого можно бы заключать, что наравне с иудеями принимали это крещение и язычники. И отзыв Иисуса Христа об Иоанне Предтече (Мф. 11, 4—14; Лк. 7, 22—29), и обращение последнего с проповедью крещения покаяния (Лк. 3, 7—8) показывают, что крестительное дело Предтечи простиралось только на иудеев. Между тем христианское крещение назначено для всех людей без различия национальности, как это выражено в заповедях Воскресшего святым апостолам: «Идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа» (Мф. 28, 19); и, без сомнения, теперь установлено было собственно таинство крещения, которое всю свою силу получило по сошествии Святого Духа на апостолов в праздник Пятидесятницы.

По вопросу о взаимоотношении христианского и Иоаннова крещения показавши, что первое существенно отличается от последнего и имеет пред ним высокое преимущество, мы не можем не признать несомненным то представление, что крещение Иоанново не могло остаться без некоторого влияния на образование христианского крещения. Что это крещение действительно имеет тесную непосредственную связь с Иоанновым крещением, это усматривается из того, что главные черты последнего и способ его совершения вошли в состав христианского крещения, и это обстоятельство не должно нас приводить в смущение. Некоторое сродство и внешняя связь крещения христианского с Иоанновым, без сомнения, удовлетворительно объясняются из той общей идеи, что Ветхий и Новый Завет вообще находятся во внутренней — религиозной и внешней — исторической связи, и само христианство как исполнение Ветхого Завета в рассматриваемом отношении и (с. 43) вообще в обрядовой своей части не могло не примкнуть к некоторым формам ветхозаветного богопочтения.

Так, крещению Иоаннову и христианскому предшествовала проповедь, в которой как Иоанн Креститель, так и Иисус Христос предварительно раскрывали учение о существе Царства Божия, сущности новой религии, значение и силу самого крещения как двери в это Царство. Проповедь эта служила как бы оглашением желавших принять новую религию и, естественно, была прежде всего проповедью покаяния в смысле призыва их к сознанию греховности и отречению от прежнего обряда мыслей и жизни. «Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное», — так начинали свою проповедь как Иоанн Креститель (Мф. 3, 2; ср. Мк. 6, 12), так и Спаситель Иисус Христос (Мф. 4, 17). «И весь народ, — сказано об Иисусе Христе, — слушавший Его, и мытари воздали славу Богу, крестившись крещением Иоанновым» (Лк. 7, 29), сущность же последнего составляла покаяние, которое здесь само собой подразумевается. Требованием исповедания грехов заключил свою проповедь в день Пятидесятницы апостол Петр, когда велегласно взывал к своим слушателям: «Покайтесь, и да крестится каждый из вас во имя Иисуса Христа для прощения грехов, — и получите дар Святого Духа» (Деян. 2, 38; ср. Деян. 3, 19—20). Отсюда справедливо полагать, что в апостольской проповеди требование покаяния от желавших сделаться христианами как условие спасения находилось в непосредственной связи с крещением их. Затем, на некоторую связь между христианским и Иоанновым крещением указывает требование исповедания веры в Иисуса Христа с тем важным различием, что пред совершением Иоаннова крещения покаяния требовалась вера в грядущего Мессию, а в христианском крещении требуется вера в пришедшего Мессию Иисуса — Сына Божия и сознательное усвоение Его учения. Так, евнух царицы эфиопской, по изъяснении ему апостолом Филиппом тайн Царства Божия, произнес исповедание пред самым своим крещением: «Верую, что Иисус Христос есть Сын Божий» (Деян. 8, 37).

Далее. Между крещением Иоанновым и христианским можно находить близкое соотношение и по материи и по форме. Предтеча приходивших к нему иудеев крестил водой, которая была символом законного очищения. Христианское крещение одинаково совершается водой, которая, однако, не есть только символ, но и самое средство благодатного возрождения и очищения от всякого греха, при чем на крещаемого нисходит Дух Святой. Что касается формы, в (с. 44) какой совершалось самое христианское крещение водой, то, имея в виду замечание святых евангелистов о том, что Иисус Христос по крещении «вышел из воды» реки Иордана (Мф. 3, 16), также повествование Дееписателя о том, что евнух эфиоплянин и апостол Филипп «сошли оба в воду … и [Филипп] крестил его» (Деян. 8, 36—38), должны признать, что христианское крещение, как и Иоанново, несомненно совершалось чрез погружение в воду. Этот именно способ крещения ясно предполагается самыми выражениями: нисхождение в воду и выхождение из воды (Деян. 8, 39). Одинаково на полное погружение крещаемого в воду как на самую естественную форму телесного омовения указывают как на еврейском и греческом языке понятия «крещения», так и все те образы, с которыми оно в Писании сравнивается, например, с потопом (1 Пет. 3, 21), воды которого покрыли всю землю; или с погребением Христовым (Рим. 6, 4; Кол. 2, 12), при чем в акте положения в землю происходит как бы погружение; или же — с переходом евреев чрез Чермное море (1 Кор. 10, 2 и другие; ср. Еф. 5, 25—26). Все эти уподобления, выражая основную идею христианского крещения, ясно предполагают погружение в воду как форму наиболее ей соответствующую.

Наконец, если признается справедливым уверение древних отцов и учителей Церкви, что Иоанн совершал свое крещение покаяния с произнесением известной нам формулы, то акт крещения христианского, как следует решительно утверждать, уже от времен апостольской Церкви был совершаем с произнесением выражения, заимствованного из заповеди Христа Спасителя апостолам крестить «во имя Отца и Сына и Святого Духа» (Мф. 28, 19). Что в апостольской практике крещения были употребляемы известные эти или подобные слова, намек на это имеется в речи апостола Павла о том, что Иисус Христос освятил Свою Церковь «банею водною в глаголе» (Еф. 5, 25—26). Лучшие литургисты под этим выражением разумеют не учение веры или оглашение, которое всегда предшествовало крещению, а именно произнесение содержащей в себе Божественное право и власть формулы во имя Трех Лиц Божества [2]. Без сомнения, только эта формула и придавала решительное и окончательное значение крещению христианскому как священному таин(с. 45)ству; иначе оно само в себе, в форме простого омовения или погружения в воду, имело бы не большее значение, чем какое имел обряд крещения Иоаннова.

[Авторские подстрочные примечания:]

(№ 2, с. 39)

В отношении к грешным иудеям быв действительно крещением покаяния, Иоанново крещение не было таковым в отношении к безгрешному Иисусу Христу, Который без обычного для других исповедания грехов при стоянии в воде крестился и вышел из нее немедленно (Мф. 3, 16). При совершении крещения над Ним Иоанн вместо обычной своей формулы только выразительно указал стоявшим при реке Иордане иудеям на явление в Иисусе Того Самого Мессии, о пришествии Которого доселе предвозвещал.

(№ 2, с. 44)

Что касается тех мест Священного Писания, где говорится о крестившихся «во имя Иисуса Христа» (Деян. 10, 44–48; 8, 14–16; 19, 5; Рим. 6, 3), то здесь нет указания на самую формулу крещения, а дается лишь рассказ о принявших крещение христианское, без указания или обозначения обрядовой стороны этого таинства.

{Примечания редактора — в фигурных скобках:}

а. То есть писателя Деяний святых апостолов.

b. Исправлена опечатка в тексте статьи: крещение.

c. Цитируется близко к тексту.

d. Ссылка исправлена (в тексте статьи ошибочно дано указание на послание к Титу).

e. Цитируется близко к тексту.