(с. 21)
III. Остальные монастырские здания.
Какие были, кроме храмов Божиих, первоначальные жилые и хозяйственные строения в Богоявленском монастыре и сколько их было в последующие разные времена, это почти невозможно указать за отсутствием полных известий; даже в писцовых книгах 1628–1630 годов совсем нет упоминания о том [1]. Кельями для братии в это время служили, вероятно, подклеты под Трехсвятительской церковью, которые, числом шесть, имели явные признаки жилых покоев, как то: трубы, шкафы, окна и тому подобное. Об устройстве отдельных каменных помещений для братии упоминается спустя уже два века по основании Богоявленского монастыря. Так, при игумене Герасиме в половине XVII века выстроены были многие каменные корпуса и службы, большинство которых уцелело даже до пожара 1847 года. В общем же древние сведения о жилых и хозяйственных монастырских зданиях крайне редки и отличаются неполнотой. Лишь в «Русском Времяннике» (II часть, 328 стр.) встречаем довольно подробную запись построек, произведенных при деятельном игумене Герасиме.
Так, в его управление монастырь обнесен был на пространстве 400 сажен каменной оградой, строение которой, быв начато в 1642 году, окончено в 1648 году. Представляя собою не(с. 22)правильный четырехугольник с небольшим усечением юго-восточного угла, ограда эта имела вид крепости с амбразурами и бойницами вверху и внизу, с ходом вверху всей ограды, прикрытым деревянной кровлей; следов амбразур теперь не заметно с наружной стороны, но с внутренней видно, что был бой верхний и нижний. В ряду кирпичей ограды положено было немало диких камней огромной величины, которые и доселе можно видеть, особенно в восточной и северной стороне ограды. Эти сохранившиеся от разрушения стороны ограды или вообще северо-восточный угол так укреплены были, вероятно, потому, что могли представлять более удобств для приступа неприятеля, так как они прежде обращены были в более открытую местность. В стенах ограды устроено было шесть башен: четыре по углам и, кроме того, над двумя въезжими воротами с западной и северо-восточной стороны. Находившаяся среди западной стены по нынешней Власьевской улице трехъярусная башня напротив Сретенской церкви (и даже в связи с ней) считалась главной и называлась триумфальной. В нижней четырехугольной части башни устроены были прикрытые сводами двойные железные ворота для въезда в монастырь; в среднем осьмиугольном ярусе этой башни устроены наклонные вниз с наружной стороны бойницы для стрельбы из пищалей и четыре круглых помещения для пушек; верхняя часть башни была вся открытая с 16 полукруглыми слухами. Башня эта в 1864 году приспособлена для помещения колоколов. Вторая башня существовала, как и доселе, на северо-западном углу; третья – на северо-восточном [2] углу, по разборке которой после пожара в 1847 году устроена (с. 23) новая башня, не законченная постройкой; четвертая башня (ныне не существующая) – на средине восточной стены, и под ней были ворота; пятая (также уничтожена) – возле Никольских ворот на юго-восточном углу стены, и шестая – налево от этих ворот на юго-западном углу. В юго-восточном усеченном углу монастыря ближе к Смоленской церкви устроены были ворота с решетчатым железным затвором; над ними некогда на каменной стене изображен был лик св[ятителя] Николая чудотворца. По окончании строения этой ограды игумен Герасим «за свое радение» получил похвальную грамоту от царя Алексея Михайловича, упоминаемую в описи монастырского имущества за 1764 год. В январе 1645 года тот же государь, по ходатайству боярина Михаила Михайловича и крайчего Петра Михайловича Салтыковых, пожаловал в новоустрояемую тогда ограду десять литых чугунных пушек весом в 528 пудов да сорок ядер. Из этих пушек девять существовали еще в 1837 году, но уже в 1864 году их исчислено только восемь; остальные, равно как и ядра, неизвестно когда утрачены [Примечание в разделе «Поправки»: Ныне 7 пушек за препровождением одной в Ростовский музей древностей. – Ред.].
В год окончания постройки этой ограды игуменом Герасимом построена подле ограды, что у святых ворот, каменная больничная двухэтажная палата. В 1649 году подле трапезы и келарской [3] построена каменная казенная палата, а пред ней сени; а вверху над казенной палатой другая каменная гостиная палата с сеньми же, а под ней выкладен каменный погреб. В 1650 году иждивением бояр Салтыковых построена на конюшенном дворе каменная палата верх «о дву житиях», да каменная палата на овес, да на конюшенный двор каменные ворота, то есть в башне подле въезжих ворот, следы чего можно было видеть и в начале XIX века. В 1658 году на те же (с. 24) средства прямо против восточной стороны Богоявленского собора построены каменные кельи настоятельские мерой в длину 16, в ширину с одной стороны 10, с другой 5 сажен. Из перспективного плана монастырских зданий, писанного в 1750 году, видно, что над настоятельскими кельями был надстроен деревянный третий этаж, но ни о времени его устроения, ни о времени уничтожения сведений не сохранилось. В том же году по направлению к северу по одной линии с настоятельскими кельями сооружен каменный двухэтажный корпус для братских келий в длину 24, в ширину на 3 сажени, и еще на северной стороне монастыря двухэтажный корпус мерой в длину на 16, в ширину с одной стороны на 7, с другой на 4 саженях; вероятно, это была гостиная палата, о строении которой упоминается в монастырской вкладной книге за 1658 год. В 1668 году 20 июля построены проезжие ворота железные створные, а в следующем году 1 декабря другие железные у святых ворот. Еще известно, что игумен Герасим в 1668 году построил на монастырском гумне каменный овин и под ним кладезь, в 1673 году на дворе – каменные жилые палаты на монастырские деньги, а в 1655 году – «погребы каменныя о трех жильях, да под ними сушила». Вообще в управление этого очень деятельного игумена Богоявленский монастырь приведен был в наилучшее состояние во всех отношениях, обогатившись всеми необходимыми строениями, сделанными отчасти на собственные его средства и особенно коштом Салтыковых, так что помещений было вполне достаточно не только для монашествующей братии, но впоследствии и для внемонастырских правительственных учреждений.
Без сомнения, эти каменные строения со временем подвергались различным изменениям внутри и получали различные, иногда случайные назначения. Так, во время существования в Костроме воеводской канцелярии до открытия и при учреждении Костромского наместничества в каменных зданиях Богоявленского монастыря сохранялись казенные денежные суммы, и еще в 1746 и 1749 годах архимандрит Феодосий жаловался в своем до(с. 25)несении, что в бывших казначейских кельях от Костромской провинциальной канцелярии сложена всякая денежная казна и пороховая. Архимандрит боялся и покражи и взрыва, «ибо с лучиною ходят туда». В 1779 году ярославский генерал-губернатор А.П. Мельгунов пред открытием наместничества обратился с письменным предложением к костромскому епископу Симону, не будет ли дозволено для помещения правительственных учреждений на время воспользоваться зданиями монастыря, при чем присовокупил, что все требуемые переделки и приспособления будут произведены на казенный счет и со временем останутся в пользу монастыря. Епископ изъявил согласие и о том 21 марта дал знать богоявленскому архимандриту Феодосию. И вот, по учреждении в Костроме наместничества в 1779 году все монастырские здания, за исключением настоятельских и братских келлий, обращены были в присутственные места: в двухэтажном корпусе на северной стороне монастыря помещались наместническое правление, совестный и уездный суды, приказ общественного призрения, дворянская опека и губернская генеральная чертежная; в корпусе, впоследствии занятом инспектором духовной семинарии – гражданская палата и верхняя расправа; в башне подле въезжих ворот – нижняя расправа; в корпусе, построенном на восточной стороне – губернский магистрат и верхний земский суд, и в корпусе, протянутом по западной стене – городовой магистрат, нижний земский суд и уголовная палата. Но едва возобновлены и приспособлены были монастырские здания для помещения этих учреждений, как пожар 12 мая 1779 года, открывшийся в ближайшем к монастырю доме помещика И. Зузина, причинил им немалое разорение. В это время сгорели кровли с северной и западной стороны на башне длиной и шириной на 5 саженях и на присутственных местах – длиной на 45 и шириной на 5 саженях с аршином – где нашли для себя приют уголовная и гражданская палаты, нижний гражданский суд, городовой магистрат с вольной конторой, что прежде была мастерская палата с сеньми, братская трапеза с (с. 26) сеньми, поварня и квасоварня и братская баня с сеньми. Сверх того, на стенах южной и западной сгорели кровли на 17 саженях с каждой стороны.
Присутственные учреждения находились в зданиях этой обители в течение почти 30 лет – по 29 октября 1808 года. Затем в монастыре с 1812 до 1814 года помещались архивы из Смоленской губернии, перевезенные по случаю нашествия французов на Россию. В тех же зданиях, которые были под присутственными местами, в 1814 году по распоряжению епископа Сергия нашла приют духовная семинария, здания которой в загородном Спасо-Запрудненском монастыре сгорели в декабре 1813 года. Замещенные семинарией здания разбросаны были в пяти местах внутри Богоявленского монастыря и имели многие неудобства, помимо своей ветхости. Выбор монастырских зданий для помещения семинарии мог быть объяснен лишь крайностью, так как совершенно негде было устроить местный рассадник для пастырей Церкви. Тогда богословский и философский классы помещены были в верхнем этаже здания, пристроенного к восточной стороне монастыря в связи с бывшей башней, а внизу были поварня и столовая для воспитанников – комната сырая и мрачная, вроде подвала. Против этого корпуса близ западной стены помещены были риторический класс, семинарское правление и несколько жилых комнат для казеннокоштных учеников. Вследствие неудобств и крайней скудости помещения для правления семинарии в двух самых малых (2 1/2 сажени в длину и ширину) комнатах, из которых в одной было присутствие, а в другой канцелярия, при архимандрите Афанасии (1829–1837 годы) присутственная зала правления была помещена в упраздненной Богословской церкви по некотором ее приспособлении. В его же управление, вследствие увеличения количества учеников, монастырская столовая в двухэтажном корпусе (на расстоянии 15 сажен от алтаря собора) была обращена в 1 отделение богословского класса. Неподалеку от северной стены монастыря в верхнем этаже здания, приложенного к церкви святого Иоанна Богослова, находи(с. 27)лось помещение для инспектора семинарии, а внизу, как бы в подвальном этаже – жилая комната для воспитанников. В параллельном с этой церковью здании, наполовину двухэтажном, наполовину одноэтажном, было помещение для эконома семинарии и несколько небольших жилых комнат. Фундаментальная библиотека семинарии помещена была в третьем этаже над алтарями Сретенской и Трехсвятительской церкви, а библиотека безмездных и продажных книг – в упраздненной церкви во имя Московских святителей. В эту библиотеку можно было пройти только во время служения, или каждый раз следовало просить ключа у монастырского церковного старосты. Вследствии того, что для больницы вовсе не оказалось помещения в монастырских зданиях, семинарское начальство в 1817 году вынуждено было на пустопорожней земле против юго-восточного угла ограды поставить большой деревянный на каменном фундаменте дом с тремя комнатами для больных, приемным покоем, кухней и столовой; этот корпус перенесен был с Запрудни и в нем там помещались казеннокоштные ученики. Кругом больничного здания разведен был тенистый сад. Эта разбросанность занятых семинарией монастырских зданий, почти нисколько не примененных под жилье и классы учебного заведения, и очевидная теснота помещения для него не могли не затруднять начальников и воспитанников и с постепенным увеличением числа последних более и более озабочивали семинарское [4] и епархиальное начальства. Поэтому они, признавая лишь временным помещение семинарии в монастыре, побуждались ходатайствовать об устройстве более удобных помещений, и вот с дозволения высшего начальства составляемы были разные проекты и план семинарского дома. Но эти проекты так и оставались проектами, и причиной этого (с. 28) обстоятельства была частая смена отцов ректоров семинарии. Каждому вновь приезжавшему ректору почему-либо не нравился план, составленный при его предшественнике, и вот план этот подвергался изменению и затем отсылался на утверждение; за ним появлялся новый план и даже прежде, чем начальство успело рассмотреть ранее присланный. И так дело тянулось до пожара в 1847 году, когда огнем опустошены были в монастыре все шесть каменных корпусов, которые существовали уже издавна. О построении же в монастыре какого-либо нового каменного корпуса в конце XVIII или в первой половине XIX столетия не сохранилось никаких сведений. Есть известие только о том, что в 1820 году вне монастыря на огородной земле его выстроен каменный двухэтажный дом, материал для которого получен был от разборки за ветхостью трехэтажного дома, находившегося между Сретенской и Никольской церквами. За отсутствием денег в Богоявленском монастыре не только невозможно было тогда возводить новые постройки, но даже совершить существенный ремонт жилых и хозяйственных зданий, на которые время уже давно наложило явную печать разрушения. Только от 1834 года встречается известие, что на всей монастырской ограде сделана новая тесовая кровля, при чем верхи на башнях восточной и северо-восточной приведены в тот порядок, какой они имели за 80 лет, ибо строены согласно перспективному плану 1750 года. Однако при всей внешней неприглядности довольно обветшавших своих зданий монастырь в общем имел красивую постройку и снаружи своими высокими стенами и многими башнями, и внутри величественными храмами и массивными корпусами представлял в миниатюре старинный кремль древних городов, пока наконец не сделался безобразным пепелищем.
Примечания автора
(с. 21)
1. Между тем в тех же книгах встречается любопытная запись о том, что в городе Костроме тогда было два собора, 4 монастыря, 34 приходских церкви; кстати, дворов указано 1633, пустых дворовых мест 75 и амбаров 489, да роздано мест под лавки 163.
(с. 22)
2. По древнему изустному преданию старожилов, живому и доныне, из этой башни существовал подземный тайный ход в Ипатьевскую обитель, проведенный под дном реки Костромы. Действительно, даже в 1858–64 годах в нижней части башни можно было усматривать кирпичный свод с отверстием и каменной вниз под землю лестницей, направление начала которой обращено в сторону к Ипатьевскому монастырю; однако самый ход ни ранее, ни тогда не был исследован. Предание это однородно с преданиями о существовании подземных ходов и во многих древнерусских городах.
(с. 23)
3. Такое обозначение места, конечно, понятно было для современников строителя; но в последующие времена, когда каждому из корпусов даваемы были разные назначения, можно было только догадываться, где была трапеза и где келарская келья. Вероятно, это был длинный, составленный из разновременных построек корпус на западной стороне обители, который в 1820[-х] годах немного приспособлен для классных комнат и для жительства воспитанников духовной семинарии.
(с. 27)
4. Что здания и службы, занятые семинарией, были непригодны и даже опасны для жительства, это очень ярко доказывает целый ряд докладных записок, различных предложений и соображений отца ректора Агафангела по переустройству и ремонтировке различных семинарских зданий. См. в архиве духовной семинарии журналы экономические, например за 1846 год от 6 и 18 июня, 18 июля, 4 октября и за 1847 год от 26 мая.