(с. 54)
II. Ходатайство костромских граждан о восстановлении упраздненного Богоявленского монастыря и дело о возобновлении Богоявленского соборного храма.
Приговор епархиального начальства о нравственной несостоятельности Богоявленского монастыря и о недостатке доброго влияния его на граждан оказался не только безмерно строгим, но и поспешным. Граждане костромские отнюдь не разделяли столь (с. 55) резкого приговора. Года через три после пожара, постепенно оправившись от великих потерь, они как бы забыли свое собственное великое бедствие и, глубоко к сердцу приняв бедственное состояние обгорелой обители, пожелали ходатайствовать о восстановлении этого дорогого для них памятника. Повод к обнаружению таких помышлений костромских жителей представился в начале августа 1850 года, когда город Кострому посетили великие князья Николай и Михаил Николаевичи. Граждане города 8 августа подали им прошение, в котором не без чувства глубокого огорчения говорилось следующее: «Пожары, опустошившие в 1847 году лучшую часть нашего города, лишив большинство жителей частной собственности, лишили вместе с тем дорогой для всех граждан святыни – обители Богоявленской. Щедроты августейшего монарха заживляют раны жителей, произведенные потерей частной собственности. Остается одна тяжкая, общая жителям города рана – запустение Богоявленского монастыря, составлявшего лучшее украшение города по своей четырехвековой древности и утешение жителей по благолепию и чину церковному. Такое печальное запустение святой обители глубоко трогает душу патриотов-граждан, и это скорбное чувство проявляется не в одном или в нескольких гражданах, а во всех жителях города Костромы. Все мы, готовые принести каждый посильную лепту на возобновление запустевшей обители, всеподданнейше просим вас, благоверные князья, передать скорее таковую скорбь нашу августейшему родителю вашему государю императору (Николаю Павловичу), да он, отец отечества, утешит общую печаль детей своих высочайшим повелением о возобновлении Богоявленского монастыря, которое с тем вместе будет драгоценным памятником вашего высочайшего посещения города Костромы». Эта докладная записка костромских граждан по высочайшему повелению 18 августа передана была на рассмотрение Святейшего Синода. Последний от 12 октября послал предписание епископу Костромскому Леониду изъяснить городскому голове (А. Рыльцову) и прочим просителям уважения, по которым не приступлено к возобновлению мона(с. 56)стыря, требующему значительных издержек, и если они изъявят желание сделать пожертвования, достаточные для приведения в исполнение благочестивого их желания, то, получив от них отзыв, войти в рассмотрение дела сего и заключение свое представить Святейшему Синоду. Епископ Леонид в своем от 31 декабря отношении к г[-ну] губернатору обозначил вышеизложенные причины закрытия Богоявленского монастыря и просил губернатора поставить их в известность гражданам и вместе отобрать от них определенный отзыв, имеют ли они желание сделать пожертвования, достаточные для осуществления их предположения, выраженного в записке, поданной Их высочествам. Однако представление сведений о мере готовности граждан города Костромы содействовать восстановлению Богоявленской обители несколько замедлилось, так что из канцелярии обер-прокурора Святейшего Синода дважды (от 27 декабря 1850 года и от 25 февраля 1851 года) сделан был запрос секретарю Костромской духовной консистории о том, в каком положении находится дело по вышеизложенному ходатайству граждан костромских. Соответственно этим запросам епископ Леонид в своих отношениях к г[-ну] начальнику губернии от 30 марта и 27 апреля 1851 года просил ответа на свое отношение к нему от 31 декабря. После неоднократных подтверждений со стороны губернатора Костромской городской думе дать ответ на запрос о пожертвованиях на восстановление Богоявленского монастыря, дума городская 22 числа мая в общем составе своих членов тщательно обсуждала вопрос о восстановлении монастыря и составила следующий приговор, который был 12 июня представлен епископу Леониду. «Имея в виду, что церкви Смоленская и Никольская уже исправлены в монастыре, граждане города определили на дальнейшее возобновление его пожертвовать шесть тысяч рублей серебром и, кроме того, выразили желание испросить высочайшее разрешение на сбор добровольных пожертвований по всей России, так как мысль, увлекающая костромитян к воссозданию Богоявленского монастыря, кроме древности его, была и есть мысль сохранить в памяти позднейшего потомства (с. 57) радостное посещение города Костромы августейшими детьми великого государя нашего».
Между тем, еще до получения этого ответа от граждан костромских дело о возобновлении Богоявленского монастыря, уже поступившего в распоряжение духовно-учебного ведомства, приняло новый оборот по высочайшей воле. Когда по составленному правлением семинарии проекту постройки духовной семинарии предположено было возвести главное здание ее на том месте, где стояли Богоявленский собор и Никольская церковь, которые таким образом предназначались к уничтожению, государю императору Николаю Павловичу при докладе этого проекта благоугодно было выразить желание, чтобы в упраздненном Богоявленском монастыре сохранен был и восстановлен один храм Богоявления Господня как «памятник древности», а семинарские здания возведены были на другом месте. Так незримый Промысл бодрствовал над сохранением священных зданий Богоявленской обители. Согласно этой высочайшей воле, епископу Костромскому Леониду указом Святейшего Синода от 7 мая 1851 года повелено было составить проекты на возобновление Богоявленского собора и поспешить представлением их в Синод. Составление плана, проекта и сметы поручено было инженер-майору Погожеву, который по освидетельствовании соборного храма сделал в правление семинарии следующее представление, выразительно показывающее тогдашнее состояние собора. «Верхние своды, быв без крыши, пропускали течь, отчего дождевая вода, протекая сквозь известковое соединение кирпичей, проникла в самую церковь, а оттуда чрез пол даже в нижние своды, и потому известь между кирпичами сводов, а частью в стенах весьма много уничтожилась и остался почти один песок, который, осыпаясь чрез образующиеся трещины, часть сводов оставляет пустыми, а стены без надлежащей связи, а это тем хуже, что стены толсты до 1 1/2 аршина толщиной, ибо трудно и даже невозможно определить, где более давления тяжести сводов и более опасности к их разрушению». Вследствие этого Погожев находил невозможным возоб(с. 58)новить церковь Богоявления Господня без перекладки сводов и стен и даже считал опасным ходить в нее, почему представил мнение о необходимости вынести находившиеся в ней святые иконы, священную утварь, богослужебные книги, а также чугунные плиты, дабы от разрушения сводов не подверглись опасности жизни лица, приходившие за книгами, и от падения кирпичей не были повреждены чугунный пол и иконы. Соответственно этому отзыву Погожева бывшие в церкви два иконостаса вскоре были разобраны, чугунные плиты выбраны и все это снесено в Никольскую церковь, причем при переноске часть резьбы поломана и часть позолоты отпала. Находясь в холодной церкви, иконостасы эти, сложенные по частям в общую массу, года через четыре еще более повредились, левкас с позолотой стал отваливаться, а на малом сгнило уже дерево; краски с икон большей частью сошли до самых досок, так что некоторые иконы и тогда уже требовали переделки, как на это и было указано в смете 1856 года. По мнению того же архитектора, церковь Богоявления и смежную с ней бывшую теплую церковь, тогда полуразвалившуюся, необходимо было вместе с соединявшими их галереями немедленно разобрать, употребив годные материалы на построение новой церкви или другого здания по усмотрению епархиального начальства. При этом приложен был снятый с натуры чертеж Богоявленского монастыря и теплого храма Сретенского. Впоследствии опыт убедительно показал всю несправедливость отзыва Погожева о непрочности Богоявленского собора, который, несмотря на то, что простоял еще 12 лет не покрытым, возобновлен без перекладки сводов и стен. Обращают на себя внимание и следующие выражения в отзыве Погожева: «Не зная цели, для которой предполагается возобновить храм Богоявления, который внутри не обширен, так что в этой церкви не может поместиться более 200 человек, и не зная, какое употребление предполагается сделать из другой полуразрушенной обгорелой церкви и длинных обширных галерей, он считает для себя невозможным составить сметы на возобновление храма Богоявления. Если же он получит подроб(с. 59)ные сведения о предположении – возобновить ли весь монастырь в прежнем его виде или одну церковь Богоявления, уничтожив келлии, другие церкви и ограду, то по соображении может составить проект и смету». Тогда епископ Леонид, дав знать г[-ну] Погожеву о том, что государю императору благоугодно было повелеть, чтобы возобновлен был один храм Богоявления Господня, о возобновлении же или уничтожении прочих зданий бывшего Богоявленского монастыря доныне никаких распоряжений не последовало, вторично просил его составить проект, планы и сметы на возобновление Богоявленского собора и об этом деле 29 сентября вновь напоминал г[-ну] губернатору.
Дело видимо замедлялось и нисколько не двигалось вперед, а между тем обер-прокурор Святейшего Синода от 24 сентября настоятельно просил епископа Леонида уведомить его по делу прошения костромских граждан о восстановлении Богоявленского монастыря. Преосвященный 9 ноября сообщил обер-прокурору как о состоявшемся решении граждан костромских, так и об отзыве архитектора Погожева о предназначаемом к возобновлению соборном храме Богоявления. Когда же 27 ноября доставлены были проекты, планы и сметы на возобновление собора, и это дело 14 декабря 1851 года препровождено было в Святейший Синод. По этому проекту предполагалось разобрать своды и по шести кирпичей капитальных стен, причем все издержки на возобновление собора в прежнем его виде оценены в 12039 рублей 52 копейки. В последовавшем затем отношении Святейшего Синода от 21 февраля 1852 года затребовано было заключение епископа Леонида по делу о восстановлении Богоявленского монастыря, и вот в обширном своем донесении он нашел возможным и необходимым отстаивать прежде выставленные и уже бывшие в рассмотрении Святейшего Синода причины, по которым и состоялось высочайшее соизволение на упразднение Богоявленского монастыря с передачей обгоревших его зданий в духовно-учебное ведомство. В дополнение к этому епископ Леонид присовокупил следующее. «Кроме предположенной к возобновлению церкви Богоявления Господня, в упраздненном Бо(с. 60)гоявленском монастыре находятся две церкви, одна из которых, возобновленная после бывшего в 1847 году пожара, находится вне монастырской ограды при часовне в честь иконы Богоматери Смоленския, а другая – внутри самого монастыря, не слишком повредившаяся от пожара и после поправленная. В первой, освященной в конце 1850 года, ежедневно производится богослужение, а в последней вследствие сырости, неудобства занимаемого ею места и недостаточного исправления, служение почти никогда не совершается. Все же другие здания Богоявленского монастыря по причине давней непрочной постройки и сильного действия пожара совершенно развалились и к воссозиданию их посредством починки не предвидится возможности, и если бы потребовалось разобрать сии здания, а на месте их построить новые, то это вовлекло бы в огромные, не оправдываемые никакой существенно полезной целью издержки. По соображении всего вышеписанного с прошением и данным отзывом костромских граждан о возобновлении и восстановлении самостоятельным бывшего Богоявленского монастыря, необходимым представляется заключить, что те самые уважения, которые в 1847 году по благоусмотрению Святейшего Синода и с соизволения Его императорского величества были приняты в основание к упразднению упомянутого монастыря, и в настоящее время должны оставаться в своей силе и действии, так как и ныне они нимало не теряют своего значения в приложении к настоящему вопросу, а некоторые даже получают еще большую важность». Указывая далее уже известные нам уважения, епископ Леонид в дополнение ко второй причине писал следующее. «Основание к упразднению Богоявленского монастыря, заключающееся в предположении улучшить по возможности быт Ипатиева монастыря соответственно историческому его значению и вследствие сего обращаемому на него вниманию высочайшей власти, в настоящее время получило еще большую силу, нежели какую имело оно в 1847 году. Так, неокладный доход этого монастыря и находящегося при нем архиерейского дома, считая вместе и выгоды, получаемые от оброчных статей бывшего (с. 61) Богоявленского монастыря, никогда средним числом не доходил до 1500 рублей серебром, каковая сумма по многочисленности потребностей очень недостаточна и тем более, что: а) собственно Ипатьевский монастырь, не имеющий ни земли, ни лесу, ни сена, ни рыболовных озер, ни мельницы, ни других угодий, с 1850 года вследствие новых постановлений о переправах [1] лишился важнейшей статьи своего дохода, получавшегося в количестве 400 рублей ежегодно за содержание моста чрез реку Кострому, и б) этот монастырь, по неизвестно каким причинам, едва ли не один из русских монастырей не получил вклада покойной графини Анны Алексеевны Орловой-Чесменской. Поэтому, если бы с восстановлением Богоявленского монастыря должно было возвратить ему некоторые угодья, уже переданные Ипатьевскому монастырю, то последний, равно и архиерейский дом, понесли бы от того значительное расстройство в своем хозяйстве и в способах к содержанию, не доставив однако чрез то нужного обеспечения и монастырю Богоявленскому, так как угодья его, отдельно взятые, не могут приносить ему достаточных выгод. Что же касается суммы в 6 тысяч рублей, предназначаемой костромскими гражданами на возобновление Богоявленского монастыря по восстановлении его самостоятельным, то сумма эта, по мнению епископа Леонида, оказывается совершенно недостаточной, так как для возобновления одного Богоявленского храма потребно не менее 12 тысяч рублей; ходатайствовать же о дозволении открыть для этой цели подписку по всей России не представляется уважительных оснований. К этому следует присоединить стеснения, многоразличные невыгоды и неудобства, какие должны возникнуть для семинарии, предположенной к сооружению на месте бывшего Богоявленского монастыря, если вместе с ней будет восстановлен и учре(с. 62)жден этот монастырь. По дальнейшим словам представления преосвященного, в восстановлении этого монастыря нет никакой нужды и потому, что в Костромской епархии находится уже двенадцать мужских обителей и умножать число их вовсе нет надобности. Притом Богоявленский монастырь не имеет особенных исторических достопамятностей и особо чествуемых святынь. По всем этим основаниям, по мнению епископа Леонида, заявление костромских граждан о восстановлении Богоявленского монастыря признано оставить без удовлетворения.
На основании этого донесения Святейший Синод 12 мая / 12 июня 1852 года положил оставить в силе прежнее свое определение об упразднении Богоявленского монастыря, какое определение по высочайшем утверждении и было указом от 25 июля сообщено к сведению костромского городского общества. По этому последнему постановлению Святейшего Синода здания Богоявленского монастыря явно обрекались на разрушение до самой ограды его, от чего по высочайшему повелению мог уцелеть лишь соборный храм как памятник древности. Но и над ним, как увидим, спустя семь лет произнесен тот же беспощадный приговор.
28 июня 1852 года обер-прокурор Святейшего Синода для департамента проектов и смет потребовал фасадов и разрезов Богоявленской и Сретенской церквей, какие планы, составленные епархиальным архитектором Поповым, и препровождены в Святейший Синод 11 ноября с присовокуплением подробных сведений об этих храмах и пояснительной запиской о состоянии всех частей их. Для более яркой картины запустения, со временем происшедшего на священном месте, мы передадим буквально сведения этой записки. «Обе церкви со времени бывшего в 1847 году в Костроме пожара находятся без крыш и куполов, а части их, покрытые на плане легкой тушью, не имеют даже ни сводов, ни потолков; стены снаружи церквей не отштукатурены, а были обелены по кирпичу; наружные карнизы и пояски обвалились; закладных рам и переплетов не имеется; сверх сводов и куполов за неимением покрышек выросла трава, а в весеннее время стоит на сводах вода; (с. 63) ступени входных лестниц, сделанные из кирпича, обломаны; иконостасов не имеется. Сверх сего, в Богоявленской церкви стены пристройки при малой толщине свода находятся в полуразрушенном виде; снаружи алтарей перемычки над дверями при входе в подвалы и над окнами алтарей треснули; внутри малого алтаря имеется трещина от полу вверх по стене до свода и по всему своду; внутри пристройки над впадиной перемычка треснула и трещина, начинаясь от впадины, идет вверх по стене и по своду; подле – в другой пристройке от стоящей воды и дождей свод опрел и в этом месте образовалась через свод течь; арка над входом расселась и грозит падением. Внутри церкви и пристроек стены и своды отштукатурены; штукатурка прикреплена гвоздями и во многих местах отошла. В самой церкви и пристройках стены и своды расписаны древней греческой живописью, которая вся почернела и частью отпала со штукатуркой. Полы в пристройках выстланы кирпичом, большей частью уже выломанным, а в самой церкви имеется только сверх сводов насыпь из песку. В Сретенской церкви вдоль свода в проезде под галереей имеется трещина от одной пяты до другой; в самой церкви в крещатом своде, идущем со столба, по большей части распалубок имеются весьма значительные трещины, в особенности в углу, каковая трещина, начинаясь от полу, идет по всей стене, – равно как и в стрелке самого свода, и вообще весь свод – в самом неблагонадежном виде и не представляет возможности к исправлению. Перемычки в окнах также треснули; свод над подвалом совсем обрушился; в части церкви по стенам имеется древняя греческая живопись, почти вся уничтожившаяся, а на самом своде вся штукатурка отпала; перемычки над аркой треснули насквозь, и трещина, проходя вверху по стене, продолжается по своду, и вся арка пригнулась. Полы выстланы кирпичом. Стены же обеих церквей по толстоте своей довольны прочны».
Между тем как велась эта переписка, стены, своды и купола собора в последующие три года продолжали оставаться непокрытыми и, размываемые дождями, естественно приходили (с. 64) в еще большую ветхость. Поэтому нисколько не удивительно, что на возобновление Богоявленского собора потребно было составить новую, уже возвышенную против прежней смету, каковая в 1855/6 году и была определена в 23545 рублей. По надлежащем утверждении сметы произведены были в марте 1859 года торги, на которых последняя цена 16795 рублей осталась за инженером Максимовым, и таким образом восстановление этой древней святыни казалось делом несомненным и даже близким. Однако же вскоре после этого над Богоявленским собором состоялся приговор окончательного разрушения, и древнему священному зданию предстояла одинаковая с прочими погоревшими монастырскими зданиями печальная судьба. Нисколько не думая отказываться возвести постройку духовной семинарии на месте обгоревшего собора, епархиальное начальство 2 апреля 1859 года сделало новое представление Святейшему Синоду о том, что по множеству церквей в городе Костроме не предвидится никакой надобности в возобновлении Богоявленской церкви и что не имеется никаких средств к поддержанию этой церкви и к совершению в ней богослужения. Святейший Синод, имея в виду, что означенная церковь, основанная в половине XVI века, не соединяет с своим существованием никаких исторических воспоминаний и что на возобновление и поддержание ее в качестве семинарской церкви требуются довольно значительные расходы, которые за неимением в епархиальном ведомстве собственных средств должны пасть на капиталы духовного ведомства, весьма ограниченные и недостаточные на покрытие других самонужнейших расходов по сему ведомству, определением от 27 ноября / 7 декабря 1859 года положил: испросить высочайшее соизволение на отмену состоявшегося в 1851 году повеления о возобновлении этой церкви и об употреблении по разборке оной годных в дело материалов на предназначенные для Костромской духовной семинарии новые постройки. Это предположение Святейшего Синода было высочайше утверждено 17 июля 1860 года. После того как правление семинарии просило от 23 сентября того же года губернского архитектора Н. Григорьева составить в непродолжительном времени (с. 65) смету на сломку Богоявленского собора с колокольней и Никольской церкви, эконом семинарии представил в правление для учинения распоряжения записку о том, что из Богоявленского собора сохраняются оставшийся после пожара старый, простой работы столярный иконостас с 49 разными обветшавшими иконами, в нем стоявшими, и находящиеся сверх иконостаса клейма с 7 иконами, и иконостас поломанный из придела с 5 иконами; из Никольской же церкви иконостас простой столярной работы с 42 простыми иконами, 2 иконы с медными ризами, стоящие в простенках; иконостас из придела простой работы с 8 иконами, две иконы, стоящие на левой стороне храма, и на колокольне четыре колокола медных: весом один около 160 пудов, другой 60 пудов, третий и четвертый около 10 пудов каждый. Решение вопроса о том, как в виду предстоявшей разломки собора и колокольни поступить с этими иконами, иконостасами и колоколами, правление семинарии предоставило благоусмотрению преосвящ[енного] Платона. И вот 31 октября того же года последовала такая резолюция его: «Иконостасы и иконы обветшавшие передать в бедные церкви, о чем чрез консисторию сообщить по всей епархии. И если найдутся желающие приобресть иконостасы и иконы, то пусть обращаются в семинарское правление».
Примечание автора
(с. 61)
1. Грамотой царя Ивана Васильевича от 12 апреля 1565 года на имя городового прикащика Григория Салманова повелено запретить костромичам и всяким проезжим людям перевозиться чрез реку Кострому выше и ниже перевоза Ипатьевского монастыря, а перевоз предоставлен в пользу этой обители. Право перевоза за Ипатьевским монастырем подтверждено царской грамотой от 26 июня 1623 года. («Журнал министерства народного просвещения», 1837 год, октябрь, 576 страница).